Семья Львовых на начало войны 1941 г.: папа, Львов Александр Владимирович, 1906 г.р.; мама, Львова Анна Васильевна, 1913 г.р.; дети: сын, Юрий, 1938 г.р. и дочь, Тамара, 1939 г.р. Перед уходом папы на войну похоронили старшенькую дочку, Наташеньку, 1935 г.р. Диагноз: крупозное воспаление легких. Осталось двое малых детей (2,5 г. и 4 г.).
Мой отец, Львов Александр Владимирович, на фронте с самого начала войны. Выписка из приказа № 161 от 23.06.1941 г. по АТИРХ (Астраханский институт рыбного хозяйства) гласит: «Начальник военного кабинета, преподаватель военно-морской подготовки, младший лейтенант Львов Александр Владимирович направляется в распоряжение командира Черноморского флотского экипажа в г. Севастополь».
Участники обороны Севастополя, в том числе и астраханцы, объясняли, что обстановка в Крыму была жестокая, подразделениям приходилось вступать в бой прямо с марша. С поля боя не успевали выносить тяжелораненых и убитых, начинались новые атаки. В одной статье о подвигах моего отца написано: «Взвод командира Александра Львова уничтожил 200 фашистов». Об этом рассказали раненные солдаты, которые после тяжелых ранений проходили долечивание в астраханских госпиталях. (Отец в первые дни войны был командиром взвода, в короткое время переназначен командиром роты). Он вел свою роту в атаку, бойцы знали, что их оперативная 172-я стрелковая дивизия находится в арьергарде, они прикрывали прохождение наших войск к Севастополю через Симферополь, что потерь 172-й сд никто считать не будет. Они в земном огненном аду приняли нечеловеческие муки Великой Отечественной, заслонили собою оставшихся в живых, проложили путь к Победе…
21.12.1941 года в неравном бою с врагом на Крымской земле погиб при обороне Севастополя мой отец, Львов Александр Владимирович, 1906 г.р., похоронен в д. Чоргунь, далее перезахоронен в с. Чернореченское Крымской области. Отцу было 35 лет, а дома незащищенными остались жена и двое малых детей…
Астраханский поэт, бард, актер ТЮЗа Петрухин Игорь Сергеевич воспел подвиг защитников Крымской земли в своем посвящении Львову А.В. (от 30.09.2010 г.).
«Защитнику Крымской земли Львову А.В.»
Сколь безвестных павших в России? Сколько крови и слёз позади?
Ты спроси у небесной сини – сколько будет еще впереди!?
Орды здоровых, крепких, шальных – орущих «Хорста Весселя»,
Гордо шагавших в колоннах стальных – шли убивать нас весело!
Декабрь. Крым. Сорок первый. Пулеметная ротка в высотке.
Балаклавские скалы! И нервы! – в рукопашной ножом по глотке!
Нет окопов. Воронки. Но густо! Черноречка – деревня под боком.
Мало нас, оставшихся русских, против танков фашистов фон Бока!
И бомбили! Сбить нас пытались! … Нет подмоги, хоть знали в штабах!
Жаждой мести, как хлебом питались. Снова в бой! Ленты бесок в зубах!
Не знавал я ротного лично. В контратаках он шел во главе –
В рукопашных бился отлично лейтенант наш ЛЬВОВ А.В.
А, потом уж, на койке в санбате, культи спрятав под простыни,
Я о ротном спросил в палате, мне сестричка: «Из Астрахани…»
До войны лейтенант был учитель, на баяне играл и пел.
Балаклавский свой подвиг на китель, как «Звезду Героя», надел!
Та война была трудной и долгой. Отстояли страну, с б е р е г л и!
Вечно пламя советского долга! – в честь защитников Крымской земли!
Имя погибшего Львова Александра Владимировича занесено:
- в Книгу Памяти города – героя Севастополь (т. 3, с. 407.),
- в Книгу Памяти Астраханской области «Назовем поименно» (т. 7, с. 185).
Детство, опаленное войной
Детей погибших, пропавших без вести фронтовиков, «детей войны», окружающие иногда бесцеремонно и насмешливо называли «безотцовщиной».
К сожалению, время неумолимо и с каждым годом нас становится все меньше и меньше. На моей памяти, на 2010 г. нас, «детей войны», по Астраханской области было чуть более трех тысяч. Когда мы достигли преклонного возраста, нас молодежь стала называть «динозаврами». А мы, последние живые, свидетельствующие о войне, и о своих родителях, участниках Великой Отечественной войны.
«Я родом из детства. На земле самый лучший народ – дети», — говорит А. де Сент-Экзюпери. Так рожден вспоминать о себе каждый человек. Нельзя, чтобы детство называлось войной, «как нельзя быть черному солнцу над детской головкой, так напоминающей наш маленький земной шар». «Я родом не из детства – из войны, прости меня — в том нет моей вины…». Эти слова фронтовички Юлии Друниной я отношу и к нам, «детям войны».
Обычно, рассказывая о своем детстве, люди украшают что-то, идеализируют. «Дети войны» от этого застрахованы, ведь нельзя украсить голод, холод, вшивость, незащищенность, страх и ужас, отсутствие родительской ласки и теплоты. Можно приукрасить славу победителей, но не детскую «безотцовщину».
Родители нас безумно любили, но война сделала нас с братом «маленькими волчатами», это был такой возраст, когда невозможно сформулировать, а тем более осмыслить, исходные точки добра и зла, не от кого было получить позитивные уроки, наставления «что такое хорошо, а что такое плохо…». Мама на работе (ненормированный рабочий день), женщин с работы могли срочно вывезти на рытье окопов. В квартире ситуация сложная для беззащитных маленьких детей: рядом не было ни бабушек, ни дедушек, никто не читал детям сказки, не пел колыбельных песен.
Но я помню отца! Его крепкие руки, подбрасывающие меня под потолок. Я визжу от восторга, а отец ловит меня и нежно, с любовью, прижимает к своей груди.
Мы жили на чердаке двухэтажного старинного дома, на берегу Кутума, по ул. Красная Набережная, 63, кв. 22. Третий этаж – это чердак. На чердак никто из дворовых не поднимался, чтобы проведать малышей Львовых. В трудные первые месяцы и годы войны родственники, при всей своей любви к нам, не могли оказать поддержку нашей семье в связи с тяжелой военной обстановкой в городе, стране, семьях…
Родственники – мужчины были призваны на фронт или на военные объекты, что равнозначно для того времени. В их семьях дети были постарше нас. Жили они далеко от нас, но недалеко друг от друга, в районе Храма Святого Владимира.
Маме было очень трудно. Две женщины иногда приходили к нам с мамой: Чернышова тетя Шура и Трусова тетя Женя. Они были медработниками, но у каждой свои трудности в семье. Чернышова Александра стала вдовой. Её муж – летчик погиб на войне, осталось двое несовершеннолетних детей: сына определили в Суворовское училище, младшая Инга осталась с матерью. Трусова Евгения Александровна, дочь астраханского революционера Трусова Александра Евдокимовича, работала в госпитале, ее сына, Александра, 1935 г.р. воспитывала бабушка, Наталья Тимофеевна Трусова. Мы жили в одном дворе.
Однажды, когда в комнате были только маленькие детишки Львовы, подлые людишки постучались в дверь нашей квартиры № 22, от имени мамы, Анны Васильевны, попросили открыть дверь. Мы открыли. Мошенники вынесли из дома все, что смогли унести: вещи, запасы продуктов питания, продуктовые и хлебные карточки…
Теперь мама, уходя на работу, стала привязывать нас, детей, к спинкам металлической солдатской кровати, чтобы не смогли подойти к двери. Кровать была высока для меня, поэтому я часто засыпала на полу, в обнимку с ножкой кровати… Часто болела. Брат Юра был постарше, дотягивался до моей «трапезы» и съедал мои крохи. Беззащитная, голодная и холодная, я плакала, звала маму с папой… Результат: ангина, бронхит… Кроме красного стрептоцида, других лекарств не было. В 5-6 лет этот недуг перейдет в сложную ревматическую форму заболевания всего организма, с острыми физическими болями, особенно при обострениях.
Праздник был, когда заходили солдаты или офицеры, находившиеся на лечении в Астраханском госпитале после тяжелых ранений в боях на Крымской земле. Они возвращались в свой родной 2-й Черноморский полк 172-й стрелковой дивизии. Нашу семью они посещали по просьбе своего ротного командира Львова Александра Владимировича, которого очень уважали. Они приносили с собой подарочки: кусочки мыла, сухарики, а позже были и американские консервы. Главным подарком были рассказы фронтовиков о своем ротном, герое-фронтовике Александре Владимировиче Львове…
Я помню отца по светлым воспоминаниям, рассказанным родственниками, соседями, фронтовиками – очевидцами и участниками тех страшных боев. Память о своем отце, как о живом, я свято берегу в своем сердце, в своей душе. Мой отец был человеком с лучезарной душой, с высокой, активной жизненной позицией. На войне ему помогала его одинаковая увлеченность в мирное время стрелковым спортом и музыкой.
Из личной учетной карточки отца по АТИРХ: он был всегда в центре общественной работы, отличный снайпер, инструктор – общественник по стрелковому спорту, член сборной стрелковой команды города, член стрелкового горсовета ОСО, председатель боевого сектора «Динамо», руководитель стрелкового тира при институте. Имея прекрасные музыкальные данные, владел голосом оперного певца, участвовал в художественной самодеятельности института.
Я горжусь своим отцом и очень сожалею, что по жизни мне пришлось шагать без папы, состояние незащищенности не покидало меня. Нам, детям войны, пришлось самоутверждаться в жизни своими путями, а образ папы-героя помогал, поддерживал в трудные минуты, подсказывал решения…
После войны все родственники уделяли много внимания нам, детям Львовым, мы были младшенькими. Главным подарком для нас было общение со взрослыми. Папу уважали и любили все родственники. На все случаи жизни были яркие примеры достойного поведения отца в разных житейских ситуациях. Это были своеобразные уроки жизни.
9 мая 1945 г. Москва возвестила всему миру о полном разгроме гитлеровской Германии. 9 июня 1945 г. была создана Советская Военная Администрация Германии (СВАГ) для осуществления контроля над выполнением условий безоговорочной капитуляции и управления советской зоны оккупации. Моя мама, Львова Анна Васильевна, как убежденный член партии, высококвалифицированный специалист, выехала в марте 1946 г. в Германию для участия в миссии СВАГ. Вместе с мамой и я, Юрия оставили у родственников. Вот некоторые исторические факты того, как я маленькая советская девочка из Астрахани оказалась в Германии и стала невольным очевидцем деятельности СВАГ.
На этом этапе закончилось мое горькое военное детство и началась новая жизнь, наполненная общением со взрослыми, от которых исходила радость Победы над врагом, исходила доброта, помощь, лечение… Я ощутила себя защищенной в этом мире. И эта защищенность исходила от людей в военной форме.
Я пошла учиться в первый класс школы-интерната, созданного в Берлине для советских детей, прибывших с родителями в советскую зону с миссией восстановления разрушенной в войне восточной части Германии. Азбуки не было, и мы создали свою азбуку. Примеры слов на буквы азбуки были из жизненных эпизодов военного времени, из тех картинок, которыми можно было воспользоваться в красном уголке в\части.
Моя азбука
А – антрацит, ангина, агрессор, атака, Армия, артистка, …
Б – беда, боль, брикет (антрацита), боец, бургомистр, …
В – война, вдова, вшивость, вермахт, весна, верблюд, …
Г – Германия, горе, гниды, губная гармошка, Гюстров (город, где мы жили), …
Д – дети, добро, день, …
К – калека, кисет, капитуляция, …
М – Мир, Май, Москва, …
П – папа, первоклашка, пенёк, подарок, …
Р – репатриация (возвращение на Родину военнопленных и гражданских лиц, оказавшихся за её пределами вследствие войны…)
С – сад, сирень, …
Ф – фашист, филин, …
Учебный год в школах Германии начинался в июне, а не в сентябре, как в Советском Союзе. Я была предупреждена, что в Советской зоне Германии укрываются еще солдаты и офицеры побежденного вермахта, их надо опасаться. До начала занятий я постаралась «исследовать» прилегающую к дому территорию. Это были сказочные места: с одной стороны — луг, овраг, озеро, а с другой – лес. В Астрахани я ничего подобного не видела. Войдя в лес, я стала собирать ягоды, ползая на коленях. Фашист возник передо мной неожиданно, я увидела немецкие сапоги. Подняла голову, фашист в мундире, с расстегнутым воротом, что-то зло шипит. Свист хлыста, острая боль, кровь, заливающая мне лицо… Нашли меня наши солдаты. Метка на голове – вмятина в черепе – в течение жизни напоминает мне о фашистской жестокости…
В 1947 г. мы возвратились в Астрахань. Денежная реформа 1947 г. оставила нас без накопленной детской пенсии, карточная система на хлеб, отсутствие работы у мамы и др., воспоминания о жизни в Германии формировали у меня не по- детски серьёзную ответственность за преодоление жизненных трудностей. Пришлось по ночам дежурить у хлебных лавок, чтобы обеспечить хлебом семью. Опять недоедание, отсутствие лекарств, у меня – анемия… Но стали помогать родственники – фронтовики, сплотились, помогали во всем. Это были замечательные люди, они все получили престижную работу. А мама, в свою очередь, в дворовом сарае устроила загон для разведения свиней, предусмотрела нашесты для кур, на чердаке развела несколько кроликов… Так появилось хозяйство, а с ним и определенный достаток. А еще мама шила женское платье…
Профессор, кардиолог областной клинической больницы, проводя очередной осмотр детей в палате, сказала про меня: «Сколько же пережил этот ребенок, что имеет сегодня такое дряблое сердце, как у 100- летней старушки?» Да, пухли, багровели и сильно болели суставы, иногда теряла сознание, мучила анемия, были синие губы, синие ногти.
Нет, нельзя придумать таких весов, которыми можно было бы взвесить детские страдания во время войны, да и после. Я благодарю судьбу за папу и за маму, за то, что на моем жизненном пути меня поддержали солдаты – фронтовики, мои родственники, учителя, тренеры.
Про себя могу сказать: «Я, Львова Тамара, из детства, опаленного войной».