Мой папа, Габитов Касим Сибгатулович, родом из с. Кучергановка. Родился 17 марта 1919 г., рано осиротел. Были у него еще и старшие сестры, и младший брат. Он рано пошел работать, а в 1939 г. был призван в армию. Сначала их привезли в г. Орел, а потом отправили в г. Брест, затем в Брестскую крепость. Папа окончил полковую школу, и ему присвоили звание «сержанта».
Когда папа рассказывал о том, как он воевал, без слез слушать мы, его дети, да и взрослые не могли.
В детстве я была не из тихих девочек и все время задевала мальчиков, а когда они шли штурмом на меня, я, убегая, кричала: «Папа, спаси». Папа, выйдя из дома во двор, не ругался, а тихо так, по-отцовски, обняв за плечи меня, начинал объяснять, что хорошо для маленькой девочки, а что плохо. И объяснения были доступны моему возрасту.
Был случай, мы с подружками пошли навестить мою одноклассницу, как сейчас помню, Женю Индавицкую, она приболела. Смеркалось, девочки стали собираться домой (мы все из одного дома). А я до сих пор не могу понять, что мною руководило, взяла и солгала, что мне разрешили переночевать. Пришла мама и увела меня домой. За то, что я сказала неправду, поставила меня в угол. Вернулся с работы папа, поинтересовался, в чем дело. Ну, мама ему все и рассказала. Жили мы в Прокопьевске, папа работал на шахте за номером «5-6», на комбинате «Кузбассуголь». Он подошел ко мне и просто посмотрел на меня. Может, из-за усталости своей (он ведь один работал, а нас две девочки), а я, хоть и кроха, уловила в его взгляде все, что он хотел мне сказать, и этот мой обман был первым и последним. И вот, стоя в углу, я так горько плакала не за себя, а мне было жаль папу, что он, придя с тяжелой работы, должен радоваться, а тут я его огорчила.
В детстве куклы у меня не задерживались. На День рождения папа купил мне пластмассового льва. Он проколол отверстия в пасти и в задней лапе льва, и когда курил, то пускал дым в лапу. Дым выходил из пасти, получалось, что лев курит – папа так развлекал меня. Потом я узнала, что папа по моим выходкам видел во мне мальчика.
Папу я ревновала, хотела, чтобы он только меня замечал. Глядя на фотографии, я вижу, что всегда старалась быть только с папой рядом. С возрастом эта собственность к папе не прошла.
Папа любил читать газеты (тогда была его любимая газета «Красная Звезда»), ну и что в мире творится. Я тоже не без этого, и, когда приезжала домой, мы с папой обсуждали ту или иную тему.
Зимы у нас в Сибири суровые, ходили в валенках, и вот в один из вечеров папа пришел с работы, и от усталости забыл поставить свои валенки к печи, чтобы просохла подошва, и я, как заботливая дочь (старшая), взяла и поставила валенки не на плиту, а на кирпичики. И вдруг мы все просыпаемся от запаха чего-то горелого – у валенок нет подошвы. Я ни жива, ни мертва, испуг не на шутку, но, к моему удивлению, никто из родителей не ругался. Наоборот, папа одобрил мою заботливость, только показал, куда надо было поставить валенки, что бы они высохли. Благо, что у нас была еще одна пара валенок, ну, а эти папа отремонтировал.
В 1961 г. в декабре мы переехали в Астраханскую область, с. Замьяны. Папа пошел работать в «Астраханскую нефтегазоразведочную экспедицию», помощником бурильщика, тоже работа не из легких. И как только у него выпадали отгулы, он брал удочки, и мы с ним шли на Волгу. Он удил, а мы купались. И вот, плавая, я куда-то попала. Это потом, мужчины, ныряя, обнаружили какой-то колодец. Вот в него меня и затянуло. Папа прямо в одежде бросился на помощь. Мой папа — мой спасательный круг.
Маленькой девочкой я знала, сколько времени на часах, и всех этим доставала, а папа, смеясь, говорил: «Ну вот, теперь все будут знать, сколько прошло времени» («времени» – это он меня научил). Папа всегда учил меня, никогда не хвались, не говори того, чего не сделала, и я, как губка, все впитывала. Окончив строительное училище № 12, стала маляром-плиточником, поступила в вечернюю школу, закончила 11 классов. Поступила в педучилище на воспитателя, получила «Диплом». Когда я приехала домой и показала диплом папе и маме, они были рады.
Мои родители по жизни шли рядом, дорожа друг другом. Папа стал часто болеть, война давала о себе знать. Война – это большая рана, которая не заживает. И плен, и побег, который был неудачным, но он сказал себе, что убегу. А когда их первый раз поймали, папа говорил, что его собаками травили, шомполами били. «Я землю грыз, но ни стона они от меня не услышали. И вот, когда я снова убежал, то попал к партизанам». О войне папа рассказывал в школе, где мы учились, в с. Замьяны. Однокашники слушали папу, затаив дыхание, и все говорили: «Да, ваш папа – герой!» Потом приглашала его школа № 45 – восьмилетка, а в Музее боевой славы папа и другие ветераны были почетными гостями. Его фотография висит на третьем этаже, где защитники Брестской крепости. Мы, наши дети, внуки каждый год на 9мая приходим в музей, нас пропускают бесплатно, оставляем цветы и говорим нашему родному человеку: «Спасибо!» Мама тоже трудилась в трудармии, на фабрике в г. Омск, шили шинели для солдат. Мама была награждена и приравнена к ветеранам войны.
С уходом папы рухнула та стена, за которой мы были от всего плохого ограждены. Но, папа, все-таки, дождался внуков и внучку, а мама дождалась правнуков. Я очень горда своими родителями и хотела прожить свою жизнь также, чтобы не было мучительно больно за прошлое.
И вот за это, т.е. за эту жизнь, сказать и низко поклониться всем ветеранам, за мир, который они отвоевали у фашистов, не жалея своего живота (Петр I), за доброе имя свое, за память, которую они оставили о себе. И надо помнить о ветеранах всегда, а не когда наступает праздник 9 мая, ведь их остается уже малая горстка.
Фото
